Раздел: ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КУЛЬТУРОЛОГИИ
Ключевые слова:
не указаны
Аннотация:не указана
Текст статьи:
Культурологический интерес к собственности усиливается в переходные периоды, которые сопровождаются «великим переделом» структуры социума, его экономической базы; когда ощущается угроза потери в ходе «передела» целостности общественного организма, когда динамика форм владения создает условия при которых личная жизнь значительной части людей коренным образом меняется, а иногда и рушится, а сами они утрачивают смысл жизни.
Наличие собственности, особенно смены ее форм в истории культуры неоднократно ставили перед человеком дилемму «быть» или «иметь»? Характер ответа на поставленный вопрос свидетельствовал прежде всего о том, какая тенденция в духовном развитии общества возобладает. Либо одержит верх крайний индивидуализм (с «частнособственническим инстинктом»), либо победит, в конечном счете, здоровый коллективизм с человеческой индивидуальностью, которая переплавит в себе все лучшее созданное мировой культурой.
Парадигма культурной антропологии, которая активно оформляется сегодня, ориентирует исследователей на выявление человеческого содержания в собственности, которое выражается в особенном человеческом отношении к предметному миру, миру идей, явлений и свойств. Русский философ В.С. Соловьев предложил следующую формулировку собственности: «Собственность есть идеальное продолжение личности в вещах, или ее перенесение на вещи» [1]. Эта формулировка может быть по-разному интерпретирована в зависимости от истолкования личности и индивидуальности. Данное соотношение позволяет увидеть собственность в контексте самореализации человека. Поставить в план изучения собственности исследование человека как субъекта культуры в двух направлениях: в глубинных интенциях человеческого «Я» и в объективном положении, которое человек занимает в мире.
С феноменологической позиции собственность представляет собой акты присвоения элементов внешнего мира как системы, а также форму слияния с присвоенными предметами, вещами, явлениями, идеями и т.д. Все вещи, свойства, идеи даны человеку в восприятии, в размышлении над ними и в практике их приближения к нему или удаления от него. Предметы и идеи кому-то всегда принадлежат (владельцу или автору, их создавшему). Поэтому чувство и осознание собственности носит смыслообразующий характер.
Наделяя собственность качественными характеристиками («моё» лучше «вашего»), человек вырабатывает к ней ценностное отношение («свое» — беречь, приумножать, «чужое» — ломать, уменьшать). В «чужой» собственности видится опасность ограничения «своей» собственности. В связи с этим вырабатывается чувство опасности, страха, неуверенности, агрессии.
Наряду со «своей» и «чужой» собственностью в историко-культурном пространстве сформировались качества и свойства «ничейной» и «государственной» собственности. К «ничейной» собственности сформировалось отношение, в котором отсутствует «смысл» существования данного вида собственности и оно как бы и не существует, либо его присваивают и тогда он (вид) наделяется смыслом. Вместе с тем, общественная собственность может восприниматься как своя («мой завод», «мой университет», «моя родина» и т.п.) и это восприятие положительно реализуется в практической деятельности людей.
Через собственность в истории общества оформлялось осознание человеком собственного «Я». Это отметил Ортега-и-Гассет Х. в работе «Дегуманизация искусства». Он показал, что уникальность «Я» не возникает одномоментно, а проходит долгий путь, продираясь через столкновения с другими «Я» [2].
«Смысл собственности для «моего Я» раскрывается через три среза «моего» бытия:
безопорности, безоснованности и отягощенности смертью;
ограниченности «другими»;
устремленности к абсолютному, потенциальной безграниченности» [3].
Соответственно «Я» переживает собственность в трех аспектах: собственность как опора бытия; здесь предметы, вещи и отношения становятся символом устойчивости человека в социокультурном пространстве, а после его смерти войдут в культурный капитал и тем самым запечатлеют на себе отпечаток его личностных качеств. Скрытые экзистенциальные функции собственности заметил Н.А.Бердяев в «Философии неравенства», который определил их как обеспечение устойчивости и преемственности духовной жизни, преодоление ограниченности времени, противостояние силам природы и т.д. Поэтому передел собственности воспринимается общественным сознанием как вывод понятия собственности за пределы поля культуры. Собственность в культурном пространстве выполняет роль средства самоидентификации личности. В этом случае собственность является некоей границей отличающей личность от других «Я», местом «моего мира и власти, таланта и свободы». Собственность как бы срастается с телом собственника, выделяет его из безликой массы, подтверждает его принадлежность к определенной страте. Собственность также доказала свое право быть сильным средством, экспансии «Я» (наращивание количества и качества предметов собственности). Если процесс наращивания собственности становится неподконтрольным собственнику, подавляет его волю к свободе и творчеству, то чем больше по словам К.Маркса, накапливается в человеке отчужденной от него его сущности, тем больше богатства и денег возмещают все или почти все элементы человеческой жизни [4]. Механизм отчуждения через собственность связан с разрывом между уникально-индивидуальным и родовым в существовании человека (историческое «Я» и вечное «Я»).
Онтологическим основанием собственности является ограниченность как предметов (Сладких пряников всегда не хватает на всех» — Б.Окуджава), так и самого субъекта собственности (доступность к богатству, благу ограничена отдельными людьми, группами или государством).
Вместе с тем человечество располагает такими приобретениями, которые не являются объектом собственности. К ним относятся законы природы и общества. Они используются всеми, не принадлежат на правах собственности в экономическом и юридическом смысле никому, не «изнашиваются» в процессе применения. В свою очередь патент на изобретение имеет ограничение во времени, имеет собственника. Остальные продукты духовного производства располагаются между этими полюсами в зависимости от характера их использования обществом или отдельными группами. Таким образом, собственность «есть удел мира, который построен на лишении и в котором нет абсолютной полноты благ» [5]. Ограниченность благ, опосредуясь отношением собственности, выступает как реальная ограниченность доступа людей к ним.
В силу указанных свойств собственность как категория культуры описывается и понимается через столкновение ограниченности человека с ограниченностью человечества, зависимостью его от научно-технических достижений, от природных богатств, от условий земного существования. Эту зависимость осознавали и описывали русские космисты – от Н.Ф.Федорова до К.Э.Циолковского и В.И.Вернадского. Последний предложил для решения проблем человечества (социально-экономических, духовных) идею автотрофности. «Создание нового автотрофного существа, — писал он, — даст ему доселе отсутствующие возможности использования его вековых духовных стремлений: оно реально откроет перед ним пути лучшей жизни» [6]. Конечно, автотрофность породила бы новую опору человеческого бытия, основанного на непосредственном синтезе пищи, использовании неистощимых источников энергии, отсутствии загрязнения окружающей среды. Автотрофность можно рассматривать как вектор развития общечеловеческой культуры и цивилизации в будущем.
Сегодня же человечество живет и действует в условиях автофагности, своеобразного самопожирания. Свидетельством тому является экологический кризис, развивающийся процесс глобального потепления, гибель малых народов и локальных культур, господство в общественном сознании суррогатов общечеловеческих культурных ценностей. Можно сказать, что «автофагность – это уникальный, сугубо человеческий способ существования, «бытия над бездной», при котором целое воплощается в своих частях, заставляет их деградировать, разрушаться, превращает их в средство, одновременно возвышая до уровня целого, через идеалы культуры, мораль, религию» [7]. В культуре автофагность выражается в двух тенденциях: самореализации и жертвенности ради других. При этом самопожертвование оценивается индивидом как форма самореализации (в семье, группе, социуме), проявление гуманности; равно как и самореализация в своих крайних эгоистических устремлениях может разрушить в человеке человечность. В традициях философии и культурологии ХХ века Homo Sapiens может быть понят так же как Homo Autofagos — человек пожирающий самого себя. Собственность выступает механизмом такого способа существования человека. Она позволяет автономизироваться личности и в этом качестве участвовать в культурно-историческом процессе. Деперсонализированные социальные структуры опосредуя в человеке в индивидуальное и родовое и выступают формой автофагового бытия.
Собственность определяет границу между индивидуумом и социумом. Тем самым она упорядочивает их жизнь и развитие, и в этом качестве становится одним из важнейших элементов культуры. В пространстве культуры собственность приобретает новые функции: между современниками (обмен), связь поколений (наследование), сформированное чувство собственности выступает моментом социализации и культурации человека. Эти функции собственности были поняты уже в древности. Так, древние германцы знакомили подрастающее поколение с границами своих полей, земель и там их довольно чувствительно били, чтобы они запомнили что есть и где заканчивается их собственность [8]. Осознание границ собственности есть осознание личностью границ собственной свободы и автономии, а также возможностей культурной экспансии. Через собственность человек определяет свое отношение к природе, продуктам труда, ко всем общественно-значимым (в том числе и культурным) ценностям. Делая их частью своей собственности, человек присваивает себе их «общественную сущность». При этом сам акт присвоения конституирует собственника, индивидуализирует его, открывает возможности для его социокультурной самоидентификации. В этом случае собственность есть основание, индикатор укорененности личности в каком-либо пласте социального и культурного бытия. Наглядным художественным примером этому утверждению является «Шинель» Н.В.Гоголя.
Наряду с собственническими настроениями в истории и культуре существовали антисобственнические идеи. Антисобственническая ориентация в культурном пространстве выражает: 1) стремление к подлинности человеческого бытия, освобождению его от власти вещей, предметов, отношений, в основе которых лежит ощущение «мое», «только мое», «свое», «чужое», «ничье» (которое может стать «моим»); 2) отрицание ценности эмпирического бытия в пользу высшего, абсолютного бытия, воплощенного в Боге. По этому поводу Эрн В. писал: «Мы связаны с другими, нас, как отдельных, нет, мы существуем лишь как часть всех» [9]; 3) отрицание ограниченности материальных благ, позволяет превратить всех людей в цель [10]. Указанные три вида аргументов соответствуют особенностям русского национального характера, обусловленного русской православной традицией, где общность и общее сильнее индивидуального.
Несмотря на привлекательность антисобственнических идей, они не смогли всецело и объемно прижиться на культурной почве России, Европы и всего мира. Объективные условные жизни людей выдвигают на первое место тенденцию в сторону «Иметь», вместо «Быть». В социальном плане до сих пор императивы «иметь» и «быть» совпадают. В собственности как в доме живет наш современник, исходя из отношений собственности он строит свое культурное пространство.
Литература:
1) Соловьев В.С. Соч. в 2-х тт. Т.1. М.: Мысль, 1988. С.432.
2) Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства». М. 1991. С.376.
3) Очерки социальной антропологии. Под. ред. А.С. Мамзина и др. СПб, 1995. С.98.
4) Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.42. С. 131.
5) Алексеев Н.Н. Собственность и социализм. Опыт обоснования социально-экономической программы евразийства. //Русская философия собственности (XVIII-XX вв.) СПб. 1993. С.363.
6) Вернадский В.И. Автотрофность человечества //Русский космизм: Антология философской мысли. М.: Педагогика-Пресс, 1993. С.303.
7) Гавришин В.К. Человек и собственность (социально-антропологический аспект) //Очерки социальной антропологии. СПб ГУ, 1995. С.102.
8) Вейтлинг В. Гарантии гармонии и свободы. М.-Л.: АН СССР. 1962. С. 101.
9) Эрн В.Ф. Христианское отношение к собственности //Русская философия собственности. С.218.
10) Гавришин В.К. Указанная работа. С.105.