Раздел: Прикладная культурология
Ключевые слова:
манипуляция сознанием, менталитет, самоидентичность, культурная матрица, массовая культура, манипулятивные технологии.
Аннотация:В статье говорится о манипуляции сознанием в различных культурах, о психологических и тактических способах воздействия на сознание, применяемые теми или иными этносами для достижения определенных интересов, как коллективного, так и личностного характера. Автор исследует мировоззрение и психологические приемы, используемые как в азиатской, так и в европейской культуре, описывает сходства и различия ментальности этих культур.
Текст статьи:
Манипуляция сознанием в духовной жизни общества имеет длительную историю. Восточная культура, например, имеет очень большой исторический опыт использования в социальном взаимодействии людей психологических манипуляций. Манипуляция сознанием в восточной культуре составляет ядро осознанного негативного воздействия на оппонентов и врагов на всех уровнях индивидуальных и коллективных социальных отношений.
И как отмечают изучающие феномен манипуляции специалисты, искусство составлять поэтапный многошаговый план взаимодействия между людьми со скрытой от посторонних целью, применяя многочисленные хитрости и ловушки для достижения успеха, является с древнейших времен отличительной чертой мышления и поведения китайских государственных деятелей, дипломатов и военных [2, с. 67].
Древнекитайская цивилизация с ее характерным иррационализмом была известна мощными приемами манипуляции. Наиболее ярко это проявлялось в политической жизни, во внешней и внутренней политике, и, в особенности, в стратегии ведения войны. Восточную философию войны можно отразить в следующей китайской мудрости: «Лучший способ отомстить врагу, — задушить его в своих объятьях». Манипулятивные практики управления и механизмы манипулирования в китайских политических и философских трактатах даны в виде развернутых системных стратагем. Причем, таких стратагем немало; к примеру, так выглядит по содержанию седьмая стратагема:
а) Следует так инсценировать угрозу, чтобы противник смог заметить обман; тогда его бдительность ослабеет, и при виде настоящей угрозы он примет ее также за ложную и в результате падет ее жертвой.
б) Выигрыш перевеса, достижение перемены в воззрениях или каких-то реальных изменений с помощью инсценировки.
в) Достать что-либо из воздуха; представить выдумку реальностью; распускать слухи; устраивать лживые, клеветнические кампании. Тактика диффамации. Делать из мухи слона. Маневр раздувания.
Своеобразной стратегией манипуляции в китайской культуре является девизшений.тупкам.ла, знающие его ит в процессе манипуляции.сознания. Сунь-цзы: «Сначала будь как невинная девушка — и противник откроет свою дверь. Потом же будь как вырвавшийся заяц — и противник не успеет принять мер к защите» [5, с. 10]. Эта стратагема проявляется не только в военных целях, но и для установления мирной политической жизни, во внешней и внутренней политике, и обрастает в широкой социальной реальности целой «манипулятивной культурой», органически связанной с остальными сферами духовности, то есть логическая и мыслительная база стратагем глубока и емка. Их позитивный диалогический потенциал настолько значим, что можно согласиться с утверждением — в современной цивилизации «китайская культурная традиция в состоянии предложить современному миру модели решения его глобальных проблем» [8, с. 144].
Исследователи также обращают внимание и на то, что даже в современном неоконфуцианстве достаточно значима специфика китайской философской традиции, в частности, ее антропоцентризм (человек – срединный центр космической триады «Небо-Человек- Земля»), особенно в «межчеловеческих отношениях, между внутренней природой человека и его социальной жизнью» [1, с. 160].
В контексте осмысления манипуляции сознанием уместно также отметить, что в китайской культуре очень тонко подходят вообще к вопросу искусства диалога: в беседе принято хвалить собеседника и умалять личные достоинства, тем самым подсознательно обезоруживая собеседника лестью и располагая его к себе. Именно богатство межчеловеческих отношений, как свидетельствует история феномена манипуляции, служит ее разносторонности, как негативному, так и позитивному ее потенциалу.
Так, самым простым проявлением манипуляции в азиатской культуре является одаривание манипулируемого – своего рода взятка. Однако, следует отметить, что одаривание может происходит с единственной целью – установить дружеские отношения, однако, если одариваемый проявляет впоследствии не ярко выраженные акты дружелюбия, то у субъекта спонтанной манипуляции может возникнуть чувство обиды, способное выразиться даже во вражде и агрессивных проявлениях.
Так, для восточной, азиатской культуры характерен прием радушного хозяина – если гость похвалил понравившуюся ему вещь, то весьма вероятно, что хозяин ее подарит. Это является традицией, сегодня все еще встречающейся. И трудно было бы усмотреть в ней манипулирование, если бы не возникающее ответное чувство обязанности одариваемого.
Для европейских стран характерны более интеллектуальные, выражающиеся в словесном воздействии, в течение последних двадцати лет в виде технократических преобразований – и в виде визуализирующих средств.
Что касается «возраста» или времени появления манипуляции в человеческой культуре, то китайская культура – далеко не родоначальница манипулятивного сознания. Надо полагать, подобное сознание – свидетельство достаточно зрелого человеческого сознания. На подобные размышления наталкивает П. Рикёр. В «Конфликте интерпретаций» он подмечает соответствующие метаморфозы сознания. Он пишет, что философ, воспитанный в школе Декарта, знал, что вещи вызывают сомнение, что они не такие, какими они нам кажутся. Но он не сомневался в самом сознании.
Но, начиная с К. Маркса, Ницше и З. Фрейда, вслед за сомнением в вещи, подошли к сомнению в сознании. Они зафиксировали двойственности в сознании –«скрытое-явное», «ложное-очевидное», заговорили о «цензуре», «привратнике», «маскараде». «Отныне, — пишет П.Рикёр, — Маркса, Фрейда и Ницше отличает лишь метод декодирования и понимание процесса кодирования» [7, с. 232]. На наш взгляд, без такого раздвоения сознания, на сознании, сведенном к простому отражению реальности, его манипулятивные функции просто немыслимы.
Исследование феномена манипуляции представителями отечественной науки началось с конца 50-х – начала 60-х годов ХХ века, и объяснялось это тем, что с развитием средств массовой коммуникации проникновение западных ценностей в российскую культуру становилось более ощутимым не только экономически, но и культурно, идеологически. Вместе с тем, вопрос манипуляции с самого начала его обсуждения приобрел, главным образом, политический характер, кроме того, его появление и обсуждение совпало с началом кризиса социализма. Поэтому им занималось очень большое количество так называемых профессиональных идеологов и рассмотрение его носило в основном характер политико-идеологических противоборств, нежели собственного научного исследования [3, с. 49].
Вот почему, отчасти, говоря об эволюции понятия «манипуляция», надо отметить и влияние идеологии на формирование человеческого сознания, поскольку эти два понятия тесно связаны с характеристикой мировоззрения каждого отдельно взятого субъекта.
Разумеется, культурно-исторический процесс не сводим к его тем или иным национальным фрагментам. Однако они позволяют выделить общие, особенные и единичные аспекты манипуляции в культуре, и в совокупности соответствующие культурологические воззрения и составляют общее представление о сущности манипуляции сознанием. Заметим, что и социальные факторы культуры носят конкретно-исторический характер, что не может не сказаться на ее содержательных элементах и сущностных признаках.
Произошла, с одной стороны, дифференциация общества на различные группы, внутри которых наблюдается достаточно высокая степень конвергенции жизненных ориентиров, вкусовых предпочтений относительно культурных продуктов. Сама конвергенция обусловлена следующими факторами, которые можно упорядочить по априорности.
- Расово-этническая принадлежность;
- Локация проживания — мегаполис или удаленная сельская местность.
- Уровень образования;
- Социальная принадлежность;
- Гендерный признак;
- Возрастной признак;
- Религиозность.
Американский социолог Д. Уайт считает, что к первым элементам воздействия на общественное сознание можно отнести, например, бои римских гладиаторов, которые привлекали многочисленных зрителей.
Несмотря на всю свою «демократичность», созданные культурные продукты для совокупной аудитории, предпочтения которой предварительно были исследованы, вызывали критику со стороны исследователей XX века. Испанский философ Х. Ортега–и –Гассет утверждал, что именно с возникновением «массового человека» произошел кризис высокой европейской культуры. Другие исследователи, такие как Ф. Ницше, Э. Фромм, К. Юнг, Дж. Бентам, Д. Рисмэн, Н. Бердяев, Ф. Ливис, М. Вебер , Р. Хоггарт, З. Фрейд, в своих трудах трактовали «массовую культуру» как выражение духовной несвободы, социальный механизм отчуждения и угнетения личности человека.
По мнению, Т. Адорно и Г. Маркузе потребление культурных продуктов постиндустриальной эпохи формирует у ее потребителей пассивное восприятие действительности. Такая позиция аргументируется тем, что в произведениях массовой культуры предлагаются готовые ответы на то, что происходит в социокультурном пространстве вокруг индивида. Кроме того, некоторые теоретики массовой культуры полагают, что под её влиянием изменяется система ценностей: стремление к занимательности и развлекательности становится доминирующим.
Ф. Ницше обратил внимание на социообразующий характер культуры, ее неразрывность с обществом, антигуманные последствия европейской культуры, выхолащивание ею человеческих качеств из сущностного содержания самого человека [6].
Вслед за Ницше, О. Шпенглер усмотрел закат Европы в «омассовлении» современного ему общества, как принципиально противостоящего самой личности человека, его характеристическим особенностям, во многом, включающим этнические аспекты – то, что принято сейчас упрощенно называть – менталитетом [10]. По утверждению же М. Шелера, личность теряет свои индивидуальные признаки под воздействием культуры и превращается в некий безличный элемент массы [9]. Речь идет о культуре, оторванной от национальной почвы, от традиций и обычаев народов, в которой создаются благоприятные условия для манипуляции сознанием.
Как видим, результат воздействия культуры на разные народности неоднозначен как по силе воздействия, так и по глубине восприятия информации, подаваемой, несомненно, с той или иной долей манипулятивной подоплеки. Так, например, для народов Африки демонстрация произведений искусства из европейского музея не будет нести той смысловой и культурной нагрузки, каковой она является для европейцев, обладающих иной системой ценностей, сформированной за создание определенного культурного пласта, отсутствующего у африканцев. Однако это не является недостатком, так как именно сейчас происходит возрастание интереса именно к этническим – бытовым, религиозным ценностям данного региона в силу сохранения самоидентичности, человеческих ценностей, тогда как рафинированная и дошедшая до своей конечной точки развития европейская культура уперлась в тупиковый путь развития.
Например, в Иордании существует ряд нераскопанных амфитеатров, которые местное население не намерено открывать и предоставлять сведения о них ни в ЮНЕСКО, ни правительству. Это объясняется простым, но абсолютно значимым фактором – земля, на которой расположены артефакты мирового уровня значения, находится в частной собственности и является объектом продажи и использования для нужд современной цивилизации – строительства дома, разбивки сада.
Таким образом, подобные факты наглядно демонстрируют такое свойство сознания, которое заложено в основе всех манипулятивных технологий, и определяющего степень успешности – соответствие технологического приема интересам объекта манипулирования. Чем выше степень совпадения интересам манипулируемого объекта, тем эффективнее окажется манипуляционный процесс.
Об этом свидетельствует и следующее. Анализируя размышления Э. Сепира о культуре подлинной и мнимой, российский ученый В. Межуев пишет: «Подлинная культура – та, в которой индивид живет, действует, мыслит в духе своей национальной культуры, в соответствии с заложенной в его народе культурной матрицей, а не в силу внешней и навязанной ему необходимости… Именно духовная слитность национальной культуры с индивидом придает ей подлинность» [4, с. 240].
Историческим проявлением неподлинной культуры и предстает разрушительная и антигуманная (в немалой степени – из-за манипулятивной составляющей) для человека культура эпохи индустриального и постиндустриального общества, свидетельствуя об историческом генезисе культуры и эволюции ее конкретно-исторических форм и типов.
Таким образом, манипуляция сознанием прочно обосновалась в современном обществе. Очевидно, что если она продолжит свое существование в настоящем виде, то общий культурный потенциал цивилизации не только не возрастет, но может понести и существенный ущерб. Поэтому необходима идейная трансформация культурно-идеологических ценностей путем ее наполнения более возвышенными идеями, основывающимися на духовных аспектах цивилизации, социально значимыми сюжетами и эстетически совершенными образами. Мы полагаем, что решающую роль в такой позитивной трансформации может и должна сыграть мировая духовная культура во всем многообразии своих видов и форм.
Список литературы:
- Алиева Ч.Э. Проблема концептуализации сравнительной философии: история, теория и методология философской компаративистики-СПб.: Роза мира, 2004.С.160.
- Грачев Г., Мельник И. Манипулирование личностью: организация, способы и технологии информационно-психологического воздействия. — М.: «Эксмо», 2002. С. 67.
- Каландаров К.Х. Управление общественным сознанием. Роль коммуникативных процессов. — М.: Гуманитарный центр «Монолит», 1998. С. 49.
- Межуев В.М. История, цивилизация, культура: опыт философского истолкования.-СПб.: СПбГУП, 2011.С. 240.
- Мясников В.С. Антология хитроумных планов (Вступительная статья к монографии Харро фон Зенгера «Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. Знаменитые 36 стратагем за три тысячелетия»). — М., 1995. С.10.
- Ницше Ф., Падение кумиров. СПБ. Лениздат-классика, 2013.
- Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. Московский философский фонд. «Akademia-Центр» «МЕДИУМ».М.,1995. С.232.
- Фахрудинова Э.Р. Конфуцианские тенденции в контексте диалога философских культур// Диалог философских культур: Россия – Восток –Запад. Материалы межвузовской конференции.-СПб: Санкт-Петербургское Философское общество, 2011. С. 144
- Шелер М., Проблемы социологии знания. М., Издательство: Институт общегуманитарных исследований., 2011.
- Шпенглер О., Закат Европы. Ростов-на-Дону. Издательство Феникс., 1998.